Если бы новый антинаркотический закон доверили писать мне, я отменил бы запрет на любые наркотические — и вообще психотропные — вещества. Более того, разрешил бы продажу их в любой аптеке — то есть, по сути, за те гроши, которых они реально стоят — и без рецепта.

К отдельным наркорынкам эксперты относят следующие: Россию, Китай, Пакистан, Индию, Иран, страны Европы (за исключением России и Турции), США и Канаду, Латинскую Америку, страны Африки, страны Южной и Юго-Восточной Азии (за исключением указанных ранее), другие страны.

При таком региональном делении главным потребителем всех афганских опиатов является Европа - 19% (с объемом около 20 миллиардов долларов), далее идут Россия и Иран - по 15% (по 13 миллиардов долларов), Китай - 12%, Индия - 7%, Пакистан - 6%, страны Африки - 6%, Северная и Южная Америки - 6%.

Самым важным рынком афганского героина доклад называет Европу, где потребляются около 250 кг в день. Всего она потребляет 87 тонн в год, причем 60 % этого количества приходится лишь на четыре страны — Великобританию, Италию, Францию и Германию[59].

ИМХО причина наркомании больше социальная, чем наркомафийная. Необходимо в первую очередь бороться с безработицей, развитием регионов, бандитизмом и преступностью. (это не значит, что не надо бороться с поставщиками и распространителями).
Если человек социализирован, занят трудом, целью, идеей, стремлением, если у него есть семья, то ему наркотики и не нужны.

В середине 90-х у моих друзей стали умирать дети. Причем 15 – 16-летнего возраста. Убитые горем родители все скрывали. Говорили: «Умер во сне», или «Остановилось сердце», или «Задохнулся в гараже». Боялись и стеснялись говорить правду. Но люди все понимали, потому что в те годы уже у очень многих дети стали наркоманами. Те, что были побогаче, отправляли детей в Испанию, в Эмираты, возили к Назаралиеву, платили сумасшедшие деньги, но ничего не помогало. Те, у кого денег не было, просто опускали руки. Помощи ждать было неоткуда. У меня товарищ есть – солидный мужик, директор завода. Многие его знают. У него в 1999 году из четверых детей… наркоманами были трое! Он даже понять не успел, как это произошло.

Мало того, наркоманами становились взрослые люди. На дискотеках в «Каньоне», «Эльдорадо», «Юле»* экстази торговали почти в открытую. В чил-аутах свободно курили. И нюхали кокаин. У модных девиц швыркать носом было признаком хорошего тона. Постоянно велись разговоры: тусовщики – продвинутый бомонд, хвастались, кто сколько денег потратил на наркотики и кто сколько отдал за лечение. Все было в порядке вещей.

Появилась мода. Моду переняли в заведениях попроще. Из «Люка»* после дискотек шприцы выметали метлой. У подростков и в школах появился слоган: «Кто не колется – тот лох». Те, кто уже замазались, старались затащить нормальных людей.

К 99-му году наркотиками торговали по всему городу в открытую, ничего не боясь. В школах из туалетов выносили шприцы. В таких районах, как Пехотинцев и Заречный, половина пацанов были наркоманами. Цыгане ставили лошадям золотые зубы и строили особняки. Если кто-то из наркоторговцев попадал в тюрьму – это считалось событием. Все, кто жил в те годы в Екатеринбурге, помнят, что творилось в городе.

Менты рассказывали сказки, что с наркоторговлей бороться невозможно. Мол, весь мир борется, и все бесполезно. Врачи рассказывали, что наркоманию лечить бесполезно, что бывших наркоманов не бывает (однако не стеснялись при этом брать деньги за лечение).

Сейчас я уже не понимаю, как мы, жители города, все это терпели…

При средней суточной дозе 1,3 грамма и средней цене героина – 900 руб. за грамм[4] (округляем в меньшую сторону)

Получаем итог:

В Свердловской области, в течение суток, потребляется героина 135 кг

Следовательно, в год – 49 тонн 275 кг[5]
Тратится денег на героин:
В сутки – 121 500 000 (сто двадцать один миллион пятьсот тысяч) рублей[6].
В год – 44 347 500 000 (сорок четыре миллиарда триста сорок семь миллионов пятьсот тысяч) рублей[7].

Президент фонда «Город без наркотиков» Евгений Ройзман согласился рассказать «URA.Ru», что же происходит, а когда он стал показывать фотографии, не все выдержали. Ну, смотрите сами, если нервы крепкие.

- Давайте сразу: что сейчас самое страшное в наркоманском мире?
- Мы отследили ситуацию по нашим реабилитационным центрам: от парней, что поступают, можно определить, что происходит на самом деле. И в этом году каждый десятый на реабилитации был с солями. Это новый наркотик: если раньше синтетику делали на основе JWH 218, то теперь – JWH 250. Там жесточайшая клиническая картина: половина бьется башкой об стену, половина – с космосом общается. В голове что-то страшное происходит: очень резкая деградация, нервное истощение, физическое похудание. И никто не знает, какие будут последствия. Валентина Ямпольская, нарколог, кандидат наук из госпиталя ветеранов, она просто говорит: я не видела такого.

- Что это за соли, что за JWH?
- Давай объясню популярно? JWH 218 – это были курительные смеси, ты слышал про них, наверно. Ими пять лет по всей стране торговали, мощный был поток, была агрессивная реклама, направленная на молодежь. Упор делался на их легальность – тестами эти смеси (синтетические аналоги марихуаны и гашиша) в организме не определялись, считались безвредными. Насчет безвредности мы бы, конечно, поспорили – эти смеси дали быстрое привыкание и волну суицидов.

В уральских городах-заводах скоро некому будет работать. Молодежь через одного – наркоманы. Колоться «крокодилом» дешевле, чем пить водку
Мы боролись с этими смесями нещадно: Екатеринбург – единственный город в России, где не удалось открыть магазин по их продаже. В Казани, например, на улице из автоматов продавали, в Набережных Челнах, города на Волге посреди города висела реклама, стояли щиты, даже в школах продавали. Мы такого сделать не дали. И в конец 2009 года эти смеси запретили.
И вдруг на подготовленную почву повезли так называемые соли. Названия им дают разные: соли для ванн, удобрения для цветов, средство для чистки картриджей. Но все наркоманы знают, о чем речь, эти соли заняли нишу смесей. Там еще был мифидрон – синтетический аналог амфетамина, и много самых разных вещей. Их стали жрать, колоть, засовывать себе в задницу, пользовать любыми способами.

- А что это, как выглядит? Это что-то в пакетиках, в чем?
- Да, пакетики. Только, Миш, я не буду же им рекламу делать, рассказывать, что и как. Наркоманы их называют «легалка», «интернет», потому что берут через Интернет.
Рекламой расписаны фасады школ, вокруг школ, вузов, студенческих городков (в частности, вокруг УПИ). Все с контактами, как соли найти. И контингент мы определили – от 16 до 25 лет, наиболее продвинутые, не обычные нарколыги из подворотни спального района. Они информационно открыты, у них много друзей…

- И общаются через facebook и «В контакте».
- Конечно. Это система сбыта.
- Это привозной наркотик или местный?
- Привозной. Везут из Китая. Везут предприниматели через «Таганский ряд». Я уже поговорил с Вадиком Макаровым, он основных перевозчиков из Китая соберет, мы поговорим и используем любую возможность остановить эту волну. Потому что наркотик страшный, те последствия, они же наступают за месяцы – за полгода. Ты представь: совершенно благополучный человек ни с того ни с сего становится раздражительным, перестает соображать, деградирует на глазах. Это моментально происходит, родители видят сразу и бегут к нам.

- Солями колются?
- Да, начали колоться. Кто-то нюхал, но наркотик дорогой, ты же не нанюхаешься, это много надо.

- И это полностью синтетика?
- Да, основная составляющая - JWH 250-й. Сейчас в список запрещенных веществ он не внесен. И только потому, что не умеют нормально со списками работать – практики нет. Когда предыдущий JWH 218 вносили в списки, была фраза «и их производные». И теперь достаточно доказать, что в солях есть производные JWH 218 и всех предыдущих.

- В чем проблема - внести это в список?
- Судебно-медицинская экспертиза сейчас готовит экспертное заключение для Госнаркоконтроля. Там будет указано, что это производная или аналог таких-то наркотических веществ. Оно нужно, чтобы ФСКН мог работать по солям так же, как по другим наркотикам. Но это будет достаточно только для тех, кто хочет работать. В этом плане начальник управления ФСКН Гапонов вызывает уважение.

- Что-то простой человек может сделать?
- Да. Вот художник Миша Сажаев – известнейший человек. Он мне показал – у него и дом, и вокруг дома все было расписано рекламой солей, и он просто вышел и собственноручно все зарисовал.

- Екатеринбург – столица солей?
- (смеется) Мы шум поднимаем на всю страну, но у нас ситуация лучше, чем в Челябинске и Перми, где соли продают в киосках «Союзпечати» и в переходах. У нас могут торговать по сложным схемам: звонят, спрашивают наркотик, в ответ называют счет, после того как деньги переведены, снова созвон и называют место, где, под какой урной, какую пачку забрать. Так много не наторгуешь.  Ситуация вообще в городе и области нормальная. Тут много факторов: депутат городской думы Коля Антонов, еще когда в ФСБ работал, собрал несколько парней, офицеров, все – русские, и они теперь в отделе «Н» борются с наркоторговлей. Не потому что это работа, у них - это как гражданский долг. Потом сменился начальник местного ФСКН – там сейчас Гапонов, и он прямо соцсоревнование с парнями устроил, кто больше закроет. Тут же подключились другие службы, наш фонд работает… Получается, что борьба идет громко, все о ней знают, поэтому мы часто в новостях. Но если сравнить Екатеринбург с Челябинском, с Пермью, то там-то ситуация намного хуже. Екатеринбург – это город, куда героиновые оптовики вообще не заезжают, и смертность у нас от наркотиков меньше стала.
Есть, правда, другая беда – «крокодил». Сейчас тебе фотки дадим – страшная вещь. И тут надо бить в набат.

- Краски не сгущаете?
- Ты же не будешь спорить, что в области есть города, где даже экономическая ситуация очень тяжелая? Не будешь. Это Дегтярск, Артемовский, Сухой Лог… У людей нет денег, и они переходят на наркотики, которые можно делать самостоятельно. Это дезоморфин.

- Ситуация всегда тяжелой была. Наркотик этот тоже давно известен?
- Где-то с 2009 года. Несколько факторов сработало: была серьезная работа по героину, была блестящая операция Госнаркоконтроля и нашего фонда – треснули азербайджанцев, 5 тонн мака изъяли, и теперь Свердловская область – единственный регион, где маком не торгуют. Ну и третья причина - упало благосостояние людей. А на «крокодил» много денег не надо.

- Он легко делается?
- Да, в аптеке просто покупают тетралгин, седалгин, седалгин-м, седалгин-нео, то есть все препараты, что содержат кодеин. Из этого и делают дезоморфин, или в просторечии «крокодил», потому что с первых уколов кожа покрывается чешуей. И там еще последствие: среди ингредиентов - бензин. Пожары в притонах постоянно.

- «Крокодил» этот – он наркотик масс?
- Наркотик, который готовится самостоятельно, всегда коллективный, то есть появляется притон. Появился притон, он как в воронку затягивает кучу молодежи. И у него еще есть специфика: если героин держит несколько часов, потом может быть пауза, человек хотя бы задуматься может, то «крокодил» - только полтора-два часа, а потом снова бежишь колоться. А так как все компоненты доступны, то бегает он каждые два часа. И с «крокодила» нет шансов самостоятельно слезть, он не дает шансов, не оставляет паузы. Человек за полгода просто исчезает, изнутри сгнивает.
Картина страшная во всех смыслах: заходишь в притон, там человек 8-10 парней, пара девок. Средний возраст – 26-27, по 2-3 раза судимые, еще и сгнившие. Никакого будущего.

- Когда притон – о нем же знают все соседи, должны быть толпы наркоманов. Наркоманы должны еще и закупаться в аптеках. Тут же сложности должны быть.
- Те люди в аптеках, что продают седалгин, – они знают, кому продают, знают, зачем продают. Во многих городах на периферии сразу кладут йод, пузыречки, шприцы. Такой наркоманский набор. И здесь не скажешь, что это таджики, цыгане… Это русские убивают русских. Мы же несколько раз показывали эту историю по телевидению, все знают, к чему это приводит, и все аптечные сети от этого могут отказаться.

- И потерять прибыль.
- Не. Мы собирали владельцев аптечных сетей, и владелец «Живики» сразу сказал: «Все. В моих аптеках больше кодеиносодержащие препараты продавать не будут». Ну, мы на всякий случай спрашиваем, а заменить их можно. Он говорит: конечно, это же прошлый век, есть гораздо более эффективные методы обезболивания и даже экономических потерь не будет.

- Может, проще снять все с продажи?
- На уровне субъекта попытались запретить. В Красноярском крае было такое решение, тут же вмешалась ФАС, все отменили, и потом пошло объяснение, что покрывает все это кто-то из Минздрава России, это их интерес - продажа кодеиносодержащих препаратов. Если будет интересно – в Интернете это есть, прямо механизм показан, как люди боролись, а им все запреты поотменяли («Яндекс» слова Ройзмана подтверждает: эта борьба в Красноярском крае датирована началом 2010 года) .

- Опа! Так тут и решения нет.
- Есть. Для губернатора нет проблемы собрать владельцев всех сетей и просто поговорить с ними. Речь-то идет о будущем нашем, о детях.

- Тем более что аптеки в муниципалитетах чаще всего муниципальные.
- Реально. Можно просто повлиять на совесть, это нужно сделать.

- Если это так, то нужно ли вмешательство губернатора? Может, хватит министра здравоохранения или торговли…
- Смотри (протягивает лист бумаги), вот заключение по солям – оно сделано еще в октябре. Но система не начинает работать, пока на этой бумажке тот же самый человек, что писал ее, не надпишет «Экспертное заключение». Страна неэффективно управляется, Россия, как огромный динозавр, которому хвост откусили и он только через полгода узнал, что хвоста нет. Нужно принципиальное решение наверху.
С теми курительными смесями, которые подготовили рынок для солей, было страшное дело: ими торговали пять лет, и у меня складывается впечатление, что на каком-то уровне смогли с властью договориться: вы нас не закрывайте, мы продадим все, что ввезли. Кто-то же на этом заработал. А соли – это страшнее, и если у нас получится сделать задуманное – это будет прецедент для всей страны.